Неточные совпадения
— Ах, я давно так не
смеялась! — сказала Варенька, собирая зонтик и мешочек. — Какой он милый, ваш
папа!
— Я не понимаю,
папа, как ты можешь
смеяться! — сказала она быстро. Гнев отемнил прекрасный лоб ее… — Бесчестнейший поступок, за который я не знаю, куды бы их следовало всех услать…
И княгиня, наклонившись к
папа, начала ему рассказывать что-то с большим одушевлением. Окончив рассказ, которого я не слыхал, она тотчас
засмеялась и, вопросительно глядя в лицо
папа, сказала...
Maman была строга и серьезна, никогда не шутила, почти не
смеялась, ласкала мало, все ее слушались в доме: няньки, девушки, гувернантки делали все, что она приказывала, и
папа тоже.
— Жестокая! да, жестокая! — подхватила вдруг Аглая. — Дрянная! Избалованная! Скажите это папаше. Ах да, ведь он тут.
Папа, вы тут? Слышите! —
рассмеялась она сквозь слезы.
— Да, тебе ничего, а мне чего, — продолжал Володя, делая жест подергивания плечом, который он наследовал от
папа, — разбил, да еще и
смеется, этакой несносный мальчишка!
Я не отвечал ему и притворился спящим. Если бы я сказал что-нибудь, я бы заплакал. Когда я проснулся на другой день утром,
папа, еще не одетый, в торжковских сапожках и халате, с сигарой в зубах, сидел на постели у Володи и разговаривал и
смеялся с ним. Он с веселым подергиваньем вскочил от Володи, подошел ко мне и, шлепнув меня своей большой рукой по спине, подставил мне щеку и прижал ее к моим губам.
—
Папа будет от души
смеяться. Ах, папочка мой такая прелесть, такой душенька. Но довольно об этом. Вы больше не дуетесь, и я очень рада. Еще один тур. Вы не устали?
— А
папа — несчастный, он не верит в это и
смеялся, оттого мамочка и умерла, конечно! Мне надо идти к нему, я опоздала уже… Милый, — просила она, ласково заглядывая в глаза ему, — я приду завтра после обеда сейчас же, вы прочитаете всё, до конца?
— Ну, как же вы не знаете, что есть такая игра, что выходят друг к другу два человека с свечами и один говорит: «
Папа болен», а другой отвечает: «
Папа умер», и оба должны не
рассмеяться, а кто
рассмеется, тот
папа и дает фант. А дальше?
Александр (входит, немного выпивший). Здесь
смеются? Поражён! Bonjour, papa! [Здравствуй,
папа (франц.) — Ред.] Сестрёнка, ручку!
Марунич отдышался, поправил
папаху и стал рассказывать, и чем больше он говорил, тем громче
смеялись его товарищи.
Когда мы вечером пришли к Христе и я рассказал ей эту историю, она
смеялась до упаду и до истерики, сколько над chère papa, [Дорогой
папа (франц.).] как стали мы называть Пенькновского, столько же и над maman, которая сама шутила над замешательством, в которое поставил ее Пенькновский этою, по ее словам, «противною свадьбою».
— Да, тут станешь опытным!.. Всю эту зиму он у нас прохворал глазами; должно быть, простудился прошлым летом, когда мы ездили по Волге. Пришлось к профессорам возить его в Москву… Такой комичный мальчугашка! — Она
засмеялась. — Представьте себе: едем мы по Волге на пароходе, стоим на палубе. Я говорю. «Ну, Кока, я сейчас возьму
папу за ноги и брошу в Волгу!..» А он отвечает: «Ах, мама, пожалуйста, не делай этого! Я ужасно не люблю, когда
папу берут за ноги и бросают в Волгу!..»
— Это мне в награду за то, что я старалась хорошо себя вести все это время и не ссориться ни с кем — вот покойный
папа и послал мне радость, — говорила она,
смеясь и плача в одно и то же время.
— Не веришь! —
рассмеялся Абрек и, неожиданно приблизившись ко мне, сорвал с моей головы
папаху.
— Нет, ты скажи мне, как ты узнал меня? как ты меня узнал, мой
папа? — приставала я,
смеясь сквозь слезы.
Потом, когда он кончил, все подняли бокалы в честь моего отца. Мне было дивно хорошо в эту минуту. Я готова была прыгать и
смеяться и целовать деда Магомета за то, что он так хвалит моего умного, доброго, прекрасного
папу!
После ужина начали играть в разные игры.
Папа стал играть вместе с нами. Я был в ударе до вдохновения, до восторга. Острил,
смеялся. Чувствовал, как я всем нравлюсь и как мне все барышни нравятся, особенно три Конопацкие. Какие милые! Какие милые! И Люба, и Катя, и Наташа.
Мы с Мишей сидели в конце стола, и как раз против нас — Оля и Маша. Я все время в великом восхищении глазел на Машу. Она искоса поглядывала на меня и отворачивалась. Когда же я отвечал Варваре Владимировне на вопросы о здоровьи
папы и мамы, о переходе моем в следующий класс, — и потом вдруг взглядывал на Машу, я замечал, что она внимательно смотрит на меня. Мы встречались глазами. Она усмехалась и медленно отводила глаза. И я в смущении думал: чего это она все
смеется?
Те ахнули, низко поклонились отцу и стали извиняться. И проводили его для безопасности до самого дома.
Папа,
смеясь, говаривал...
—
Папа, Нежданчика запрячь? — быстро спросил просиявший Володя. Все
засмеялись.
Должно быть, очень глубоко мне тогда вошло в душу настроение отца, потому что я и теперь часто вижу все один и тот же сон: мы все опять вместе, в родном тульском доме,
смеемся, радуемся, но
папы нет.
И вот после обеда я торжественно закурил папиросу. «Лимонные. Дюбек крепкий». Принес из сада. Девочки стояли вокруг и смотрели. Я
смеялся, морщился, сплевывал на пол.
Папа молча ходил из столовой в залу и назад, — серьезный и грустный, грустный. Иногда поглядит на меня, опустит голову и опять продолжает ходить.
Детям кажется, что все люди, сколько их есть в доме, всполошатся и набросятся на злодея Неро. Но люди сидят покойно на своих местах и только удивляются аппетиту громадной собаки.
Папа и мама
смеются… Неро ходит у стола, помахивает хвостом и самодовольно облизывается… Обеспокоена одна только кошка. Вытянув свой хвост, она ходит по комнатам, подозрительно поглядывает на людей и жалобно мяукает.
Липина. Дочь столяра?.. Ты моя крестная дочь, моя воспитанница!.. Нынче мещанка, а завтра — кто знает, что о тебе написано в книге судеб!.. А я тебе пророчу, ты будешь за дворянином, у которого шестьдесят душ… не
смейся!.. Об этом после, по секрету… Ну, что твой
папа, почтенный Ермилыч? По-прежнему? Кстати вам скажу, я Ванечку вылечила от пьянства по новой методе. Солнцем припекло, а то б посмотрели бы, какой молодец.
Папа обманулся.
Засмеялся, еще раз уже сам крепко поцеловал Юру и сказал...
— Как женщина уже видна теперь, — сказала она по-французски, указывая на маленькую Наташу. — Вы нас, женщин, упрекаете в нелогичности. Вот она — наша логика. Я говорю:
папа хочет спать, а она говорит: нет, он
смеется. И она права, — сказала графиня Марья, счастливо улыбаясь.
Вчера вечером невольно
рассмеялся, глядя на своего Женичку, как он укладывался спать. Он пополнел и посвежел и такой хитрый! Очень милый мальчик. Бонна по своему разумению научила его разным молитвам, тут, конечно, и за
папу с мамой и за солдатиков, а кончается молитва неожиданно так...
— Ты моложе нас,
папа. Гораздо, право, — сказала она и опять
засмеялась.